The Grey Cardinal Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало. Два важных правила запомни для начала: Ты лучше голодай, чем что попало есть, И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
читать дальшеОни сидели в ее любимой зале, самая маленькая гостиная в этом древнем замке, сводчатые потолки, стрельчатые окна с витражами преимущественно трех цветов: черный, красный и белый,- горящий камин и никакого иного освещения, огромные кресла в которые она могла забраться с ногами и наблюдать за Ним.
Великий Лорд, владыка, хм, по крайней мере, именно так он называл себя. Он был ей интересен, своим опытом, опасностью льющейся от его дома, ну, и чего уж греха таить, он был просто притягателен, он выглядел истинным мужчиной на фоне всех этих юнцов.
Мда, сейчас он рассказывает очередную байку, заставляя ее не просто улыбаться, а заливаться смехом, он говорит, что ее улыбка согревает эти стены, а смех дает новую жизнь этому старому и замшелому склепу…
Она смеется, но внутренне собрана, она готова, она не пропустит следующего выпада.…Это был их обычный ежевечерний поединок, они состязались в остроумии, изворотливости и просто получали удовольствие друг от друга.
Она была ему интересна не меньше чем он ей. Великий Лорд, он любил жизнь и любил жить, с того момента как его оставила последняя спутница, жизнь несколько потускнела. Эта девчонка заставляла думать, и не просто думать. Она заставляла разгадывать ее как ребус, не подтверждая и не опровергая его догадки. Она юна, умна, образована, черт, она умет думать, рассуждать, строить логические цепочки и делать выводы относительно полученной информации. Даже ему не всегда удается предугадать ее ответ.… Надо признать, она забавна, особенно в той трогательной заботе, которую она пытается проявлять даже по отношению к нему, периодически даже к нему.
-Тебя что-то гнетет?- чуть изогнутая бровь, внимательный взгляд, он практически видел, как напрягаются плечи, деревенеют мышцы, розовеют скулы, во взгляде и голосе появляется отстраненность и даже металлические нотки…ну-ну.
- Нет, с чего ты взял?- и понеслась. Стандартное начало поединка. Вот только она сегодня практически вовремя среагировала, успела поймать изменение в его интонации…
- Ты напряжена, беспокойна, опять что-то не договариваешь. Господи, я уже голову сломал, думая, как заставить тебя просто расслабится, и быть собой.- Тепло, от него волнами исходило тепло, забота, но эта не та вещь, на которую она покупалась, хотя, хотя, хотя. Черт, как же хотелось довериться, особенно ему. Забыть о тех, кто остался за стенами замка, о тех, кто ее не раз предавал, использовал, о тех, кто так и не понял, кто она, о тех, кто воспринимал напряженный и почти истерический смех как верный признак ее хорошего настроения.
- Тебе кажется, я и так расслабилась, даже более чем, вторая бутылка была явно лишней. Знаешь ведь, что красное полусухое, или оно было все-таки сухим, а не важно, ты знаешь, что, я люблю, и нагло этим пользуешься. – Улыбка, господи, когда она так улыбалась, не столько губами, сколько глазами, в которых было столько задора, столько нежности, что он почти обо всем забывал, мир становился ей, а она была для него миром в такие мгновенья. А потом опять сталь, ложь, отстраненность. Хм, а девочка быстро учится, с каждым разом ему все трудней уловить момент перехода от одного состояния к другому.
- Опять что-то от меня скрываешь? Ну-ну вперед, вот только объясни зачем?
- Я ничего не скрываю, было бы что, я бы уже давно рассказала,- ведь он ей не верит, ни на йоту не верит…и он прав, как всегда он прав. Эта партия была проиграна еще до того, как началась, она всегда допускала роковые ошибки, с ним так сложно, он требует доверия, он требует того, что она не могла себе позволить.
- Как хочешь, можешь не говорить, твое право.
- замечательно, значит, как я хочу.
- Ну не злись, ты же знаешь, что я пытаюсь.- Извиняющийся тон, преданный взгляд, а на дне глаз затаилась боль и страх, чего же она так боится.- Я не умею по-другому, я не умею доверять, я…голос ставший почти не слышным
-Ты боишься?
-Да
Казалось, что-то оборвалось в нем в этот миг. Она сидела, отвернувшись к огню, не поднимая глаз, и кажется, плакала, от бессилия, разочарования. Ее мир рушился, и падал ему под ноги осколками чистейшего стекла.
Повинуясь минутному порыву, он встал и подошел к ней, заставляя развернуться и посмотреть на него. Дорожки слез на щеках, глаза, полные тоски, и еще чего-то, этот взгляд казалось, говорил «ну же, добей меня».
- Глупая. Не бойся, я не уйду. Я буду рядом.
- Не верю. – И это было правдой, она разучилась верить и не только словам, единственное чему она еще верила, была ее интуиция. А интуиция говорила, что пора бежать, куда угодно, но бежать без оглядки, пока не уйдет это наваждение, пока желание оказаться в его объятиях не перерастет в необходимость.
- Я пойду,- даже не утверждение, а робкая просьба. Нет, кривая усмешка, спрятанная от ее глаз, он не был намерен ее отпускать сейчас, когда она так уязвима.
- Как хочешь,- коктейль из усталости, раздражения с легким привкусом обиды, эта смесь всегда действовала на нее безотказно.
- Не обижайся.
Она встала и подошла к двери ведущей в полутемный коридор. Его руки на плечах оказались пугающей и безумно приятной неожиданностью. Он разворачивал ее к себе, поднимая и впиваясь в ее полураскрытые губы нетерпеливым поцелуем.
Дальнейшее он помнил смутно и отрывочно, как и когда из гостиной они попали в его спальню он вспомнить так и не смог, хотя и не особо пытался, если уж совсем честно.
Он проснулся ранним утром, когда рассвет еще только забрезжил на небосклоне. Она мирно спала у него на груди, ее тонкие руки обвивали его шею.
Простейшее заклинание они перенеслись в ее дом, маленькая и достаточно скромно обставленная, но очень уютная комната встретила утреней прохладой. Еще несколько заклинаний и она мирно спала в своей постели, согретой почти живым, человеческим теплом, в ее волосах запутались первые лучи солнца, начинался новый день. Новый день и новая жизнь, в которой их уже не было.
Ах да, он чуть не забыл, чистый лист, перо и чернила. Тонким каллиграфическим подчерком он вывел короткую, но всеобъемлющую фразу и навсегда покинул эту комнату.
Проснувшись в своей постели, она оглядела комнату, взгляд что-то искал, и нашел. Лист, сложенный в виде конверта и запечатанный его перстнем. Она могла в принципе и не разворачивать конверт, но ей болезненно хотелось увидеть столь знакомый подчерк. Через секунду лист выпал из ослабевших пальцев, грудь сдавило, по комнате разнеслись приглушенные звуки рыданий и не ровные рваные вдохи, до тех пор, пока она еще могла дышать, не заходясь в приступе кашля и удушья.
А на листок, бессильно лежащий на полу черного дерева, забрался любопытный солнечный лучик, высвечивая на белом листе короткую фразу: «Прости, родная».
С того вечера прошел не один год, когда до слуха Великого Лорда дошел сначала приглушенный гул голосов, а потом отчетливый вскрик. Голос показался до боли знакомым. Его охватило беспокойство, переходящее в панику. Еще никогда он так быстро не пересекал замок, как в эти мгновения.
У ворот замка столпились люди, но они смотрели ни на замок и ни на его обладателя. Их взоры были устремлены на лужу крови, на брусчатке перед замком. В этой луже лежала совсем еще молодая женщина, ей нельзя было дать больше 20-25 лет. А рядом стоял мальчишка, лет восьми.
Он, как и все, поднял глаза на Великого Лорда, но в его взгляде не было страха. В его взгляде была боль и тоска.
На Лорда смотрели его собственные глаза, цвета грозового неба, и в них читалось ее упрямство, нежность и боль.
Великий Лорд, владыка, хм, по крайней мере, именно так он называл себя. Он был ей интересен, своим опытом, опасностью льющейся от его дома, ну, и чего уж греха таить, он был просто притягателен, он выглядел истинным мужчиной на фоне всех этих юнцов.
Мда, сейчас он рассказывает очередную байку, заставляя ее не просто улыбаться, а заливаться смехом, он говорит, что ее улыбка согревает эти стены, а смех дает новую жизнь этому старому и замшелому склепу…
Она смеется, но внутренне собрана, она готова, она не пропустит следующего выпада.…Это был их обычный ежевечерний поединок, они состязались в остроумии, изворотливости и просто получали удовольствие друг от друга.
Она была ему интересна не меньше чем он ей. Великий Лорд, он любил жизнь и любил жить, с того момента как его оставила последняя спутница, жизнь несколько потускнела. Эта девчонка заставляла думать, и не просто думать. Она заставляла разгадывать ее как ребус, не подтверждая и не опровергая его догадки. Она юна, умна, образована, черт, она умет думать, рассуждать, строить логические цепочки и делать выводы относительно полученной информации. Даже ему не всегда удается предугадать ее ответ.… Надо признать, она забавна, особенно в той трогательной заботе, которую она пытается проявлять даже по отношению к нему, периодически даже к нему.
-Тебя что-то гнетет?- чуть изогнутая бровь, внимательный взгляд, он практически видел, как напрягаются плечи, деревенеют мышцы, розовеют скулы, во взгляде и голосе появляется отстраненность и даже металлические нотки…ну-ну.
- Нет, с чего ты взял?- и понеслась. Стандартное начало поединка. Вот только она сегодня практически вовремя среагировала, успела поймать изменение в его интонации…
- Ты напряжена, беспокойна, опять что-то не договариваешь. Господи, я уже голову сломал, думая, как заставить тебя просто расслабится, и быть собой.- Тепло, от него волнами исходило тепло, забота, но эта не та вещь, на которую она покупалась, хотя, хотя, хотя. Черт, как же хотелось довериться, особенно ему. Забыть о тех, кто остался за стенами замка, о тех, кто ее не раз предавал, использовал, о тех, кто так и не понял, кто она, о тех, кто воспринимал напряженный и почти истерический смех как верный признак ее хорошего настроения.
- Тебе кажется, я и так расслабилась, даже более чем, вторая бутылка была явно лишней. Знаешь ведь, что красное полусухое, или оно было все-таки сухим, а не важно, ты знаешь, что, я люблю, и нагло этим пользуешься. – Улыбка, господи, когда она так улыбалась, не столько губами, сколько глазами, в которых было столько задора, столько нежности, что он почти обо всем забывал, мир становился ей, а она была для него миром в такие мгновенья. А потом опять сталь, ложь, отстраненность. Хм, а девочка быстро учится, с каждым разом ему все трудней уловить момент перехода от одного состояния к другому.
- Опять что-то от меня скрываешь? Ну-ну вперед, вот только объясни зачем?
- Я ничего не скрываю, было бы что, я бы уже давно рассказала,- ведь он ей не верит, ни на йоту не верит…и он прав, как всегда он прав. Эта партия была проиграна еще до того, как началась, она всегда допускала роковые ошибки, с ним так сложно, он требует доверия, он требует того, что она не могла себе позволить.
- Как хочешь, можешь не говорить, твое право.
- замечательно, значит, как я хочу.
- Ну не злись, ты же знаешь, что я пытаюсь.- Извиняющийся тон, преданный взгляд, а на дне глаз затаилась боль и страх, чего же она так боится.- Я не умею по-другому, я не умею доверять, я…голос ставший почти не слышным
-Ты боишься?
-Да
Казалось, что-то оборвалось в нем в этот миг. Она сидела, отвернувшись к огню, не поднимая глаз, и кажется, плакала, от бессилия, разочарования. Ее мир рушился, и падал ему под ноги осколками чистейшего стекла.
Повинуясь минутному порыву, он встал и подошел к ней, заставляя развернуться и посмотреть на него. Дорожки слез на щеках, глаза, полные тоски, и еще чего-то, этот взгляд казалось, говорил «ну же, добей меня».
- Глупая. Не бойся, я не уйду. Я буду рядом.
- Не верю. – И это было правдой, она разучилась верить и не только словам, единственное чему она еще верила, была ее интуиция. А интуиция говорила, что пора бежать, куда угодно, но бежать без оглядки, пока не уйдет это наваждение, пока желание оказаться в его объятиях не перерастет в необходимость.
- Я пойду,- даже не утверждение, а робкая просьба. Нет, кривая усмешка, спрятанная от ее глаз, он не был намерен ее отпускать сейчас, когда она так уязвима.
- Как хочешь,- коктейль из усталости, раздражения с легким привкусом обиды, эта смесь всегда действовала на нее безотказно.
- Не обижайся.
Она встала и подошла к двери ведущей в полутемный коридор. Его руки на плечах оказались пугающей и безумно приятной неожиданностью. Он разворачивал ее к себе, поднимая и впиваясь в ее полураскрытые губы нетерпеливым поцелуем.
Дальнейшее он помнил смутно и отрывочно, как и когда из гостиной они попали в его спальню он вспомнить так и не смог, хотя и не особо пытался, если уж совсем честно.
Он проснулся ранним утром, когда рассвет еще только забрезжил на небосклоне. Она мирно спала у него на груди, ее тонкие руки обвивали его шею.
Простейшее заклинание они перенеслись в ее дом, маленькая и достаточно скромно обставленная, но очень уютная комната встретила утреней прохладой. Еще несколько заклинаний и она мирно спала в своей постели, согретой почти живым, человеческим теплом, в ее волосах запутались первые лучи солнца, начинался новый день. Новый день и новая жизнь, в которой их уже не было.
Ах да, он чуть не забыл, чистый лист, перо и чернила. Тонким каллиграфическим подчерком он вывел короткую, но всеобъемлющую фразу и навсегда покинул эту комнату.
Проснувшись в своей постели, она оглядела комнату, взгляд что-то искал, и нашел. Лист, сложенный в виде конверта и запечатанный его перстнем. Она могла в принципе и не разворачивать конверт, но ей болезненно хотелось увидеть столь знакомый подчерк. Через секунду лист выпал из ослабевших пальцев, грудь сдавило, по комнате разнеслись приглушенные звуки рыданий и не ровные рваные вдохи, до тех пор, пока она еще могла дышать, не заходясь в приступе кашля и удушья.
А на листок, бессильно лежащий на полу черного дерева, забрался любопытный солнечный лучик, высвечивая на белом листе короткую фразу: «Прости, родная».
С того вечера прошел не один год, когда до слуха Великого Лорда дошел сначала приглушенный гул голосов, а потом отчетливый вскрик. Голос показался до боли знакомым. Его охватило беспокойство, переходящее в панику. Еще никогда он так быстро не пересекал замок, как в эти мгновения.
У ворот замка столпились люди, но они смотрели ни на замок и ни на его обладателя. Их взоры были устремлены на лужу крови, на брусчатке перед замком. В этой луже лежала совсем еще молодая женщина, ей нельзя было дать больше 20-25 лет. А рядом стоял мальчишка, лет восьми.
Он, как и все, поднял глаза на Великого Лорда, но в его взгляде не было страха. В его взгляде была боль и тоска.
На Лорда смотрели его собственные глаза, цвета грозового неба, и в них читалось ее упрямство, нежность и боль.
@музыка: нету
@настроение: неплохое
@темы: Творчество