Я не прошу простить
Нету прощенья нам.
Только его верни,
К грешным,
к земным мирам.
Ты сидишь перед зеркалом в гримерке и накладываешь грим перед очередным выходом на сцену, перевоплощаешься в очередную роль. Коллеги обходят твою дверь, чуть ли ни на цыпочках, никому не хочется попасть под горячую руку. Пять звонит телефон.
- Да?
- Мам, ей стало хуже,- голос сына напряженный, ломается,- я вызываю скорую. Ты когда приедешь?
- После спектакля.
- А пораньше никак? Заменить некому?
- Нет, раньше я не смогу.
- Ладно, проехали, жду. Ох уж мне этот твой театр.
Ты кладешь трубку, и жгучее чувство вины и отвращения захлестывает, заставляет сжаться в комок, вцепляясь ногтями в искореженный край стола. Как объяснить ребенку, что находится сейчас рядом с ним ты просто не можешь, у тебя не хватает сил, тебе больше нечего отдать, что приехать сейчас домой равносильно медленному и мучительному самоубийству. Умирающая в течение последних пяти лет мать вытягивала все соки, подчиняла себе, уничтожая остатки некогда сильной личности. Слезы медленно стекали по лицу, но они не портили общей картины.
Сегодня ты играешь наркоманку, проститутку, женщину, опустившуюся на дно, но осознающую это и не пытающуюся скрыть своего положения.
Спектакль идет полным ходом, первый акт отыгран, остается еще два, и ты замечаешь гримершу, яростно жестикулирующую за кулисой, но отмахиваешься, тебя качает на волнах эйфории пьянящее актерское безумие. И вот наступает антракт, ты замечаешь странные взгляды коллег, подходит гримерша Ленка.
- Нат, ты только не переживай, мы поможем, ты только держись, Вадька звонил, преставилась Кирилловна.
Мир меркнет, в мгновение ока пропадают краски, звуки, запахи, из рук падает чашка с недопитым кофе, подкашиваются ноги, а перед глазами проносятся картинки.
Вот ты маленькая с ней в парке, ты прыгаешь по камням в ручье, а она смеется. Вот твое первое сентября, она улыбается, гордится дочуркой. А вот разговоры по вечерам. Вот твоя первая машина, вы едите на ее дачу, так нежно любимый ей домик и малюсенький участок, где царили ее гортензии. Вот она в постели, а ты у двери, ты заставляешь себя сделать каждый шаг по направлению к ней, сказать каждое слово.
Тебя поднимают на ноги, сажают на стул, заставляют выпить какую-то дрянь, дешевый самогон опаляет горло.
Твой выход на сцену. Ни до, ни после ты уже никогда так не играла, это был твой лучший выход.